Патриций Ван ЭРСЕЛЬ

Прежде, чем детей произвести на свет под водой, их матери погружаются в долгую медитацию в присутствии дельфинов. Прежние страхи навсегда покинули их благодаря Игорю Чарковскому.
Безумная история с дельфинами по-прежнему продолжается. Я уже готов был считать себя жертвой калифорнийской фантасмагории, когда узнал, что советские учёные тоже подключились к этому. К этой сумасшедшей игре, смысл которой неожиданно прояснился, благодаря последним исследованиям, уводящим всё дальше и дальше, от земли к воде. Да, диалог человека и дельфина (подводного неврологического аналога человека) волнует как советских, так и американских учёных. Среди американцев меня вдохновил Джон Лилли, а также Джим Нольмен - музыкант с «Адмиральского судна», своей встречей с существами, обитающими в глубинах. Среди русских - герой подводных мутантов Игорь Чарковский. Благодаря ему, мне захотелось выучить русский язык.

Встреча Игоря с котом, которая многое решила.

Со всех уголков огромной страны молодые женщины едут в Москву, чтобы родить у него. Даже некоторые американки предприняли те же самые шаги.
Первый, от кого мы узнали об этом во Франции, был Жак Майоль - знаменитый «гомо дельфиниус», который горит желанием этой осенью 1984 года побить свой же мировой рекорд и, задержав дыхание, погрузиться на глубину, по крайней мере на 105 м. Майоль был первым из французских подводников, кто встретился с Игорем Чарковским, советским гением вод. Рассказ Майоля был настолько интересен, что я решил заняться этим вопросом.
О чём же, собственно, шла речь? Об одном русском, который учил плавать только что появившихся на свет младенцев. Это казалось невероятным. Правда я знал, что на Западе: в Германии, в Скандинавских странах и даже во Франции, например, Брюс Монпелье, тоже стали заставлять младенцев плавать. Роды под водой? Этому я мало верил, хотя видел фотографии в «Матче». В это время я ещё не знал, что подобные опыты проводились у нас Мишелем Оденом в Питивьере. Что касается диалога с дельфинами, в этим холодные 1978-1980 годы, эта идея представлялась мне привлекательной, но беспочвенной, даже вульгарной, каким-то жалким фокусом, который вызывал во мне так мало энтузиазма, что я пропустил мимо ушей самую главную часть из рассказа Майоля. Я её не услышал, вернее, воспринял, как абсурдное желание, которые наши предки называли «богохульством».
Майоль говорил, что Чарковский заставляет рожать в воде в присутствии дельфинов, что этот опыт открывает предварительные перспективы. И только, когда швед Эрик Сиденблад тоже посетил Чарковского в Москве и напечатал на Западе великолепную книгу с множеством фотографий, рассказывающую о «подводных младенцах» (переведена во Франции Леффоном), я понял, что мечта становится явью.
Как объяснить, что именно советские учёные так успешно занимаются теми областями науки, которые принято считать научно-фантастическими. Именно они, хотя их считают наиболее косными и бюрократичными. Во всяком случае они уже давно поняли, как полезно при больницах держать знахарей. Один мой французский друг (банкир!), одуревший от сурового марксизма, сказал мне, пожимая плечами: «Русские - неисправимы, суеверные люди».Так вот, косвенное объяснение этого реального факта таково - у советских людей было меньше времени, чем у нас, забыть свои старые знания.
Игорь Чарковский родился в 1937 году на Алтае, районе Сибири, который граничит с Монголией. В этом краю ещё до сих пор живут древние шаманы. Этих идолопоклонников, подобных африканским, Игорь знал с детства. Он был ребёнком с обострённой чувствительностью, который легко воспринимал волны ультратонкой частоты. Такого типы дети тянутся к животным. Первым животным с которым Игорь играл, был кот, один из тех, что находишь однажды утром рядом с помойкой, крошечный комочек тощий и пушистый, промокший и жалкий. Чтобы обмыть спасённого котёнка, маленький Игорь долго его купал. Продрогший котёнок предпочёл тёплую ванну Игоря, уличному одиночеству. Его купали каждый день и это ему понравилось. Врождённая водобоязнь прошла и более не возвращалась. Котёнок Игоря мурлыкал в ванне, а наивные люди думали, что это всем известно: любому человеку, любому коту.

Содержание